Вспомним о Высоцком

25 июля исполняется 30 лет со дня смерти Владимира Высоцкого. Кто он такой, как он пел, про что и почему – об этом уже сказано и написано миллионы раз, вряд ли мы сумеем добавить к этому что-либо новое. Но мы не были бы скромным литературным сайтиком с девизом «Не в стол», если бы в нашем архиве не хранилась бы тоненькая папочка с ротапринтным изданием (помните – так называемые «синьки», на которых на предприятиях обычно размножали чертежи) стихов, написанных в те горячие дни 1980г. на смерть поэта. Понятно, что по условиям того времени и стихи эти были, en masse, не подписаны, да и авторы их в то время явно писали не ради славы и гонораров, а от совершенно иной потребности.

Очевидно, огромному большинству пользователей i-нета эти антикварные тексты неизвестны, с удовольствием их приводим. Людям же постарше, возможно, он дадут возможность еще раз вдохнуть атмосферу той эпохи…

***

Кони, кони, кони, кони,

Путь окончен, путь окончен,

Кто там высказаться хочет?

Путь окончен!

Успокойтесь, ветер захлебнулся пеной,
Ветер захлебнулся пеной.

Кто там хочет что-то вспомнить?

Поздно, поздно…

Путь окончен, ныть не гоже.

Лучше б громче и смелее –

Отчего же, отчего же

Мы не смели и не смеем?

Все понятно, всем понятно всё, что можно.

Честен, дерзок, незапятнан!

Остальные промолчали.

А душа – она кричала,

А сарказм бросал перчатку.

Может, лучше для начала

Просто взять и напечатать

Все до самой громкой боли

Все до самой громкой строчки – до последней.

И тем более

Разве кто-нибудь не хочет?

Он хрипел, глаза не пряча.

Ну, а мы? А мы посмеем?

Что? Кишка тонка? А, значит,

Мы не смели и не смеем!

Нам в детсадик бы с досадой

Нашей тихой и пристойной.

Потолкались, рассосались,

Погрустили и за столик.

Не молчите же, не стоит.

Прости, Володя!

***

Но ты не умер той мучительною жизнью!

А смертью вечной ожил, как жил…

А кони мчат твои, как прежде, рысью,

Их бег в надрыве струнами ожил.

И ты кричал: «Чуть помедленнее, кони!»

Тебе хотелось дух перевести.

И в этом хриплом, непоющем стоне

Безостановочность короткого пути.

Ты не сумел прожить, как было принято.

И не умел ты петь, чтоб было признано.

Но душу рвал! И это было сызнова,

Что никому от правды не уйти!

Плевать на то, что жизнь была нетрезвою,

Скорее, ты иною просто брезговал.

А праздного бессилья, тихой резвости

Филистеров не мог, не смел снести!

Ты конь был сам. И был безумный конник,

Что безудержно гнал себя к концу.

И ветер этой бешенной погони

Хлестал ветвями по лицу.

***

Духота, жара.

Двадцать пятого, в два утра

Умер Владимир,

Покинул мир.

Он жил безоглядно,

То падал на дно,

То вновь поднимался,

Предсмертно метался,

Рвал струны и сердце,
Усердно, усердно!

Крещендо, крещендо!

Все форте и форте.

Сломалась аорта.

И скорбно у рта

Тихо складка легла.

И люди пришли,

Положили цветы.

И долго стояли.

Как будто они его ждали.

… И девять дней все шли и шли.

Давно уж не было такого.

Он мертв. Не саван, дело шили,
А хоронили в день Владимира Святого.

***

Так сотни лет ведется на планете:

Не научились гениев хранить.

Привыкли мы писать «На смерть поэта»

Все ж не успев на жизнь ему сложить.

О, это богом проклятое время!

Как быстро разбиваются мечты!

И покидает бардовское племя:

За Хара – Галич. А теперь – и ты!

Кого теперь певцами звать мы будем?

В чьих лапах знамя павшее твое?

Ты, как Шукшин, все сердце отдал людям.

А мы тебе не в силах дать свое.

Но, перья взяв, клянемся пред тобою –

Поэтов новых песни зазвучат.

И мы споем «на жизнь». А если « к бою»,
Я верю: пули мимо пролетят.

******************************

Пророков нет в отечестве моем.

А вот теперь ушла и совесть.

Он не споет нам больше ни чем,

И можно жить, совсем не беспокоясь.

Лишь он успел сказать и спеть успел,

Чтоб наших дум в ответ звучали струны.

Аккорд его срывался и звенел,

Чтоб нас заставить мучиться и думать.

Он не допел, не досказал всего,

Что било пульсом и в душе звучало.

И сердце отказалось оттого,

Что слишком долго отдыха не знало.

Он больше на эстраду не взойдет

Так просто, вместе с тем, и так достойно.

Он умер… Но всё же он поёт,

И песни не дадут нам жить спокойно.

**********

Москва Высоцкого хоронит.

Колотит строчка у виска:

«Ах, чуть помедленнее кони!»

Хоронит гения Москва.

Наветы, слухи, кривотолки –

Великих вечная судьба.

Но о любом людские толки

Расскажут сами за себя.

Глаза, раскрытые в потёмки,
Душа, открытая всему.

Ну, ничего, придут потомки,

Они разложат, что к чему.

Сегодня он не всеми понят,

И от того мрачней тоска.

Москва Высоцкого хоронит.

Хоронит гения Москва.

***

Не могу я понять доныне,

Что за странная ныне пора…

Почему о твоей кончине

Мы узнали «из-за бугра»?

Не Америка плачет – Россия.

Русь, рыдай об утрате своей!

В кровь изрезаны души босые

Самых лучших твоих сыновей!