Феминизм и семья

Кто-то может подумать, что наш предыдущий репортаж с заседания сообщества пензенских интеллектуалов «Академия», посвященный теме феминизма, мы заключили выводом о том, что разрешение основной задачи женского движения (цитируем диктофонную запись лекции г-жи Очкиной «... женщина должна быть включена в гражданскую жизнь в своем естественном качестве. В том числе присущая ей функция репродукции должна учитываться при включении ее в гражданскую жизнь...

Не нужно заставлять женщину становиться мужчиной. Не нужно заставлять ее делать выбор между ее естественным предназначением и общественной судьбой. Надо включать ее в общественную жизнь такой, какая она есть...

Эта проблема так и не была решена») лежат отнюдь не путях дальнейшей эмансипации женщины от семьи, но, наоборот, «как раз на лоне семьи», - исключительно ради красного словца. Проще говоря, чтобы «поприкалываться» над феминистками, суфражистками и т.д.

Отнюдь!

И беремся доказать научную обоснованность этого посыла!

Прежде всего, почему за предыдущие 150 лет феминистского движения эта «основная проблема» не была решена?

Да хотя бы потому, что реальный (не теоретический, не умозрительный) феминизм, феминизм как он есть, возник как продукт государственно-монополистской индустриализации, как приманка для женщины «выйти из семьи» и включиться в общественное производство на заведомо невыгодных для нее (и для любого другого среднестатистического работника!) условиях - об этом также говорилось в предыдущей заметке. Невыгодных по той простой причине, что этот строй отнюдь не имеет своей целью благодетельствование наемного работника, в том числе путем социализации женщины не в ущерб ее биологической функции. Скорее – наоборот: этот строй имеет целью максимизацию маржи для немногих за счет минимизации жизненных благ для большинства. Суть этого порядка, его база – в том, что работодатель (вне зависимости от того, кто он – частный или акционерный капиталист или государство) выплачивает наёмному работнику не стоимость произведенного им продукта, или хотя бы пропорциональную часть этой стоимости, а стоимость воспроизводства его рабочей силы. То есть столько, сколько ему надо для того, чтобы прокормить себя и свою семью.

Если в семье работает не один человек (мужчина), а двое (мужчина и женщина), значит, каждому из них можно платить вдвое меньше. Так как содержание и воспитание детей с точки зрения государственно-монополистического работодателя – непроизводительные расходы, то в эпоху индустриализации государство, его бюрократия, его агитпроп всеми силами стремятся подавить репродуктивную функцию населения (вспоминайте: «В СССР секса нет!»). Уповая при этом, что воспроизводство занятого в индустрии населения будет осуществляться не за счет выплат работодателей, а за счет притока рабочих рук извне. Сначала – из неиндустриального сектора собственной страны (из сельской местности, из малого, кустарного бизнеса), потом – за счет мигрантов из других, не вошедших еще в стадию оголтелого индустриализма, стран.

Что мы сейчас и наблюдаем со всеми присущими красотами...

С точки зрения такого общественного порядка, «идеальная феминистка» - то есть бездетная женщина, не имеющая опоры в лице семьи, как правило – с заниженной самооценкой (т.к. человек, не выполнивший и не выполняющий свою естественную биологическую функцию, как правило, сам подсознательно занижает свою оценку) – идеальный объект для эксплуатации. Никакого «общественного развития» далее, чем утверждения унисексуальности как нормы, она не получит, т. к. такого рода развитие выходит за рамки парадигмы строя.

Семья же как среда репродукции с точки зрения этого индустриального монополистского порядка заслуживает всяческого отрицания.

Причем вульгарный феминизм – далеко не единственный и не самый изощренный способ подавления семьи в этатическо-индустриальном обществе. Взять хотя бы так называемую «ювенальную политику», под которой все более явственно просматриваются претензии бюрократии на право разрушать семьи путем изъятия из них детей – под любым благовидным предлогом. Хотя бы под таким, что на момент «ювенальной» инспекции в семейном холодильнике не оказалось какого-нибудь йогурта или соков трех сортов.

При этом никто, в общем-то, не претендует на то, что в детском доме или в приемной семье изъятому ребенку будет лучше, чем в его родной семье – пусть даже и бедной, пусть даже и имеющей определенные проблемы. Просто надо разрушить семьи – деловито и хладнокровно, под предлогом защиты детей. Вспоминаете конгениальное: «Одни из нас служат и едят хлеб с маслом, другие занимаются отхожим промыслом и едят бутерброды с икрой…. Одни лишь дети, маленькие дети… Мы, господа присяжные заседатели, им поможем».

Сейчас раскручивается новый виток профанации семьи — под соусом легализации однополых браков, обезличивания родителей («родитель №1», «родитель №2» вместо естественного и понятного «отец» и «мать»). Понятно, что если семья вместо среды зачатия и выращивания детей превращается в некую форму сексуально-имущественных отношений - не важно, кого с кем, то это дополнительный способ внушить всем и каждому, детям в т.ч., их ничтожность и необязательность.

Если вместо отца — кормильца, заступника и матери — дающей жизнь возникают некие «родители №1 и №2», то это хотя бы на подсознательном уровне смазывает идентификацию ребенка, подавляет в мальчиках проявление свойственных мужчинам начал и в девочках — свойственных женщинам.

Поэтому, когда мы говорим о социализации женщины не вопреки ее природе, а с учетом ее природы, то мы должны постоянно помнить о том, что именно семья является первичной ячейкой общества. Отсюда, собственно, напрашивается и вывод о том, что

«... женщина должна быть включена в гражданскую жизнь в своем естественном качестве» не через уход из семьи, а через развитие семьи, в том числе не только как «первичной ячейки общества», но и как «первичной ячейки производства» - как ни крути, но приходится исходить из постулата, что экономика — вот тот фундамент, на котором строятся все настроечные отношения!

Действительно, наименее дискриминационное включение женщины в производственную и социальную жизнь имело место, когда «Адам пахал, а Ева пряла», - то есть и мужчина, и женщина выполняли хотя и разные, но одинаково важные производственные функции и в равной мере были нужны друг другу.

Индустриализм нивелировал различия между мужским и женским трудом. Казалось бы, раз и навсегда отделил общественный труд от личного, семейного, домашнего.

Но...

Оказалось, что нормальное функционирование экономики без малого бизнеса, точнее говоря, без микробизнеса, невозможно. А почти всякий малый бизнес, а тем более — микробизнес проистекает как естественное продолжение домохозяйства. И тут у Евы, которая пряла, шансы те же, что у Адама, который пахал.

Развивая средства телекоммуникации и информатизации, современный индустриализм пришел к собственному отрицанию. Современному производству все менее необходима и «точечная» концентрация трудовых ресурсов, и сосредоточение властных, распорядительных полномочий в одном месте, в одних руках. Наоборот, постиндустриализм требует все большего «распределения функций» и «рассредоточения полномочий». Проще говоря, уже сейчас абсолютное большинство женщин вполне может выполнять свои обязанности, не выходя из дома, используя компьютер, интернет, скайп, другие средства информатизации.

Причем, что самое важное, современные средства информатизации делают индивидуальный (семейный) труд не менее производительным, чем труд коллективный, общественный.

Не случайно начало эпохи постиндустриализма совпало с усилением внимания к малому и семейному бизнесу как способу наиболее комфортной и производительной организации производства.

Собственно, тут и проходит магистральный путь развития женского движения. Не в мечтаниях о том, как ликвидировать некий «мужской блок», препятствующий доступу женщин на наиболее «хлебные» должности, или выиграть или свести вничью извечную «войну полов». А в том, как повышать эффективность индивидуального, личного, семейного производства, не важно, в какой сфере оно находится — выращивании ли скота или менеджменте работы с клиентами, или в деятельности архитектора, дизайнера, композитора и т. д. Если женщина докажет, что ее личное производство не менее эффективно, производительно, ценно обществу, чем индустриальное, то все прочие «проблемы феминизма» будут автоматически решены. В том числе и проблема «вписывания» женщины в гражданскую жизнь без ущемления ее биологических начала...

Павел Курень