«Три девицы под окном…»

Интересно, а каждый из нас сумел бы продолжить знаменитое пушкинское «Кабы я была царица…» или «Кабы я был царь»?

15 ноября такая возможность неожиданно представилась трем резидентам пензенского интеллектуального парка «Академия». Впрочем, чтобы было понятнее, о чем идет речь, начнем по порядку.

Преподаватель Пензенского государственного института Михаил Зелев на одном из предыдущих заседаний прочитал лекцию, посвященную экономическому развитию России в период 1945-2012 гг. Лекция эта вызвала необычайно бурную для нашей анемичной провинции реакцию слушателей. Очевидно, эта бурность реакции была предопределена одним из высказанных в ходе лекции положений – гипотезы или постулата о том, что никакая «экспортноориентированная индустриализация» в России до тех пор, пока существует возможность паразитирования на природных богатствах – нефти, газа, руде и т.д., невозможна. Поэтому эти самые баксоносные регионы – Сибирь, Якутию и тому подобное – от России надо просто-напросто отделить.

Согласитесь, господа: мысль - свежая, оригинальная, незатасканная! Причем ничего особо-то абсурдного в ней нет! Приказал же Кеннеди залить бетоном нефтяные скважины на территории США! Конечно, его за это застрелили, но Штаты свернули на путь высокотехнологичного развития, стали главной наукоёмкой экономикой мира. Советские же вожди поддались на этот гамбит, принялись с восторженным упоением фарцевать нефтью, что, собственно, и обернулось постыдно-распадным фиаско конца восьмидесятых - начала девяностых.

Правда, даже Кеннеди никакой речи об отделении Оклахомы, Техаса и других нефтяных штатов не вёл. Поэтому можно понять и легкий шок от тезиса об «отделении» Сибири, и желание пензенских интеллектуалов более досконально разобраться, что же под этим «отделением» господин Зелев конкретно понимал. И преподавателю ПГУ даже выдвинулись два грозных оппонента: Владимир Капитуров и Виктор Осипов! По жизни оба - директора малых предприятий, но по натуре один из них – г-н Капитуров – скорее философ, которому огромный жизненный опыт даровал склад ума слегка скептического гуру; г-н же Осипов предстал в образе не растратившего пыл молодости этатиста-государственника – хотя, возможно, сам он с такой характеристикой и не согласится. А, может, - и согласится! Как-то так даже получилось, что за дискуссионным столом Михаил Зелев занял место на правом (если смотреть со стороны публики) фланге, Виктор Осипов – на левом, а напоминающий белоснежными сединами и смуглотой лица Марка Твена с обложки его советских изданий Владимир Капитуров – четко посередине.

Собственно, дискуссия свелась к тому, что г-н Зелев с настойчивостью автора фразы «Карфаген должен быть разрушен» доказывал, что Сибирь во благо России должна быть отделена, а его оппоненты со всей возможной деликатностью, цитируя (В.Капитуров) экономистов, политэкономов и просто мыслителей XX, XIX и даже XVIII столетий, намекали ему, что есть такая особая порода танцоров, которой… - и так далее, сами знаете.

Вводное слово г-на Зелева было проникнуто пессимизмом. Отправная точка: модернизация в России невозможна не потому, что у нас такое правительство или такой бизнес, а потому, что у нас такая экономика и география. Современная история знает один позитивный пример трансформации ресурсной страны в страну с постиндустриальной экономикой. Это – Канада. Но Канада – это особый случай. Там политическая культура целиком и полностью «десантирована» из нересурсной Англии. В России же, как показал опыт 90-х годов, даже если выручка от нефти упадет до $8 за баррель, благонравный отечественный publick скорее смирится с нищетой, будет упиваться своими страданиями и находить бодрость духа в проклятиях по адресу треклятого Запада, но «экспортноориентированной индустриализацией» не займётся.

Все упование – на революцию сверху: на то, что власть вдруг решится, как Кеннеди, пожертвовать ради «будущего нации» собой, отделит Сибирь et cetera; страна превратится в некое подобие укрупненной Польши, и народу, коли уж ему некуда деваться, придется заняться этой самой вожделенной «экспортноориентированной индустриализацией». Причем если Польша осуществила данный манёвр за два года, то у России, с учетом ее специфики, размеров и менталитета, на него, по прикидкам Михаила Зелева, уйдет лет 50. Куда там Моисею с его сорокалетним вождением народа по пустыням!

Конечно, слово сказанное – уже ложь, написанное же – ложь вдвойне: разумеется, никакую экономическую теорию нельзя полностью и со всеми аргументами изложить в ходе часовой лекции, а уж тем более пересказать в газетной заметке. Но уж, извините, так вот, в таком вот виде предстала перед слушателями теория г-на Зелева.

Основной контраргумент умудрённого жизнью скептика Капитурова заключался в вполне справедливом замечании о том, что если «леденящий ветер»  экономической необходимости задует в спину, то он вовсе не обязательно будет подгонять усталого путника к лучезарным вершинам постиндустриальной экономики. Он может столкнуть его и в пропасть – в пропасть фашизма!

Или, добавим от себя, сталинизма. Как показывает опыт Германии или России, механизм такого сталкивания элементарно прост и нагляден. Причем под него едва не попали и Соединенные Штаты, которые выскользнули из него во много благодаря гениальности Рузвельта (который Франклин Делано).

В индустриальной стране главным потребителем произведенных благ (совокупного продукта) является класс наёмных работников. То есть, если не вдаваться в нюансы, для того, чтобы товар был раскуплен, промышленность рефинансировалась для дальнейшей работы, класс работодателей должен выдать классу наёмных работников деньги (зарплату) в размере стоимости произведенного продукта. А себе класс работодателей, собственников, может оставить только те деньги, которые он непосредственно заработал своей организационной деятельностью. Но это – мало, для собственников, работодателей этого – возмутительно мало!

Поэтому этот класс работодателей (не важно, частных ли, или государственных) стремится оставить классу наёмных работников как можно меньше денег – только чтобы этот класс не сдох. Соответственно, класс наёмных работников не может скупить весь произведенный «индустриализированной промышленностью» продукт, но этот факт классу работодателей не представляется пока что бедой – отсюда и рождается термин «экспортноориентированная индустриализация».

Если этот гешефт у класса работодателей вытанцовывается, то он начинает платить классу наёмных работников еще меньше – зачем тратиться на содержание каких-то лохов, если товар идёт «влёт» на экспорт (или, допустим, в колонии)?  В результате класс наёмных работников начинает вымирать из-за элементарного необеспечения заработной платой восстановления затраченных в ходе производственной деятельности сил, что на официальном языке деликатно именуется демографическим кризисом, а большие ученые старательно делают вид, что не понимают, отчего в «неиндустриализованных» странах рождаемость в 5-6 раз превышает рождаемость в странах «индустриализованных». Или для отмазки придумывают какие-нибудь национальные или религиозные факторы, нравственно-этнические, почвеннические и т.д.

Чтобы выжить, класс наёмных работников вынужден воззвать к государству. Требовать государственного регулирования экономики. Всяческого подавления класса работодателей (эксплуататоров, буржуев и т.п.).

И у класса работодателей в их экспортноориентированном гешефте рано или поздно случается осечка. Т.к. по ту сторону границы находятся такие же умники, которые хотят платить наемным работникам поменьше, экспортировать побольше, маржу присваивать себе – в этом-то и заключается вся прелесть экспорта, на которую ведутся что хозяева трестов и концернов, что государственные министры! А не в какой-то международной конкуренции, которая, как можно было понять г-на Зелева по его репликам, должна способствовать оздоровлению национальных экономик, повышению их эффективности! Отнюдь! Либо эти самые тресты, концерны, транснациональные монополии договариваются между собой при разделе мирового рынка еще быстрее и охватнее, чем при разделе национальных рынков, что не есть хорошо, так как подавляет ту самую благословенную конкуренцию. Либо вовлекают в этот раздел рынков свои правительства, в результате чего начинается война, что есть совсем плохо.

Так вот, когда местные умные работодатели узнают, что за рубежом у них есть не менее умные «партнеры», то тогда гордое и свободолюбивое «третье сословие» бросается в объятия государственной бюрократии и умильно просит:

а). Наказать «этих хамов», которые не позволяют экспортировать нам в их страну наши товары, капиталы, технологии и пр.;

б). Купить на бюджетные деньги все то, что не удаётся экспортировать за рубеж. О, никакой экспорт не сравнится по своей аппетитности с госзаказом! Правда, кто платит за ужин, тот девочку и танцует. То бишь бюрократия  постепенно переходит от госзаказа к директивному управлению экономикой. Но "девочке" это все равно нравится! Денежки-то капают! И какие! Бюджетные!

Так как государство – очень своеобразный покупатель, то есть ему по природе его не нужны пирожки, булочки, колбаса, колготки и пр. ТНП, то оно покупает у своего класса работодателей то, что ему представляется нужным: пушки, винтовки, броненосцы, танки – то есть всю ту утварь, которая оказывается так кстати, когда приходит пора «задать перцу» тем самым хамам за границей, которые противятся нашей «экспортноориентированной индустриализации».

Так как люди, до бишь, в основном – наёмные работники, так просто, ни с того, ни с сего, не пойдут убивать точно таких же, как они, наёмных работников с той стороны границы, и умирать самим ради того, чтобы их работодатели, слившись в экстазе с национальной бюрократией, платили им еще меньше, экспортировали еще больше и жирели еще непотребнее, то остается развязать кампанию по обвинению всех и вся в супостатстве, внушить тем, кто попроще, идею национальной или социальной исключительности. А тех, кто поумнее – перевоспитывать в лагерях.

В зависимости от темперамента двух основных движущих сил истории – класса работодателей и класса наёмных работников - их эмоциональности, организованности и способности договариваться к власти приходят либо Сталин, либо Гитлер. Возможен и третий вариант: у власти оказывается Ф.Д.Рузвельт, который берет своих буржуев за шкирку и говорит: «Ребята, начинайте по-хорошему платить своим рабочим не 7% от добавленной стоимости, а хотя бы 47%! А не то будет как в России или в Германии!» - и те хнычут, обвиняют своего президента в коммунистических наклонностях, но так как им не хочется, чтобы пьяные матросы запороли их штыками или приборзевшие штурмовики заставили ходить строем с факелами и опять-таки перевоспитывали в духе «любви к нации» в лагерях, то они слушаются своего президента, и тут вдруг начинается сбываться «великая американская мечта» о большой, свободной, богатой стране – пусть и с некоторыми отступлениями от этой формулы.

Не случайно тезис об «экспортоориентированности» индустриализации вызвал на заседании пензенских интеллектуалов даже больше вопросов, или, по крайней мере, вопросы большей каверзности, чем постулат об отделении Сибири.

Чуть не забыл: наш традиционный «невстоловско»-одесский анекдот, сопровождающий репортаж с заседаний пензенских интеллектуалов!

Так вот: мальчик приходит из школы и спрашивает:

- Мам, а кто такой Карл Маркс?

- А, ну это такой экономист был! – отмахивается мама.

- Как наша тётя Роза?

- Что ты, сына! Наша тётя Роза – старший экономист!

Так вот, в завершении диспута всех троих диспутантов попросили сказать, какие три дела они сделали в первую очередь, если бы вдруг стали царями. То бишь президентами.

Самым внятным, понятное дело, было высказывание в стиле «Карфаген должен быть разрушен!»

Как все-таки велика дистанция между старшим экономистом и экономистом!

Павел Курень