Интеллектуалам, чтобы размножаться, нужны земля, вода и технопарки

В июле текущего (2012) года известный пензенский культуролог, политолог, издатель, директор Института региональной политики и просто умный человек Валентин Мануйлов рассчитал и опубликовал рейтинг пензенской интеллектуальной элиты. На первом месте рейтинга оказался, как и следовало ожидать сам Валентин Мануйлов, на шестом – его брат Евгений Мануйлов (тоже большой умница), где-то между ними – пензенский губернатор Василий Кузьмич Бочкарев. Остальные пензенские интеллектуалы - на оставшихся 170 местах рейтинга.

Приглашенные на презентацию рейтинга представители интеллектуальной элиты отнеслись к нему с здравомыслящим юмором, но, тем не менее, подобно тому, как декабристы разбудили Герцена, так Валентин Мануйлов, разбудил активность этой самой элиты. Еще в процессе подведения итогов мануйловского рейтингования в городе был создан т.н. интеллектуальный парк «Академия», а 16 августа состоялось уже десятое его заседание. Тема его была обозначена как "Разговор о демографии", а для общения с интеллектуалами на этот «разговор» была приглашена заместитель председателя регионального правительства и, по совместительству, кандидат философских наук, Елена Алексеевна Столярова: в рамках распределения обязанностей в пензенском правительства демография входит в ее компетенцию.

Так как наш сайтик также не чужд демографической темы, то мы и решились изложить перед нашим пытливым читателям перипетии этого «интелпаркового» заседания.

В соответствии со сценарием Елена Алексеевна зачитала скороговоркой 200-300 статистических показателей по области и по РФ, из которых напрашивался вывод о том, что предпринимаемые властью меры по стимулированию рождаемости (льготы, субсидии, жилищные программы, капиталы и пр.) хотя и дают результаты, но не такие, какие бы хотелось. Проще говоря, лежат эти результаты, скорее всего, где-то в пределах статистической погрешности, обусловленной рвением статистов сделать приятное вышестоящему начальству.

Зато эти льготы, субсидии и программы успели породить несколько новых и очень увлекательных схем откатов, обналички и пр.

Тем не менее, в ходе этого доклада прозвучали два важных момента. Первый – рождаемость на селе по-прежнему и не взирая на всё то, что делают с этим селом, продолжает оставаться существенно выше (примерно в 1,5 раза), чем в городе.

Второй: было озвучено такое важное для демографии понятие, как рамки фертильного возраста женщины. То есть то, что женщина может рожать не когда ей захочется (или когда ей прикажут, или соблазнят «материнским» капиталом), а только в определенный период своей жизни.

После этого статистического доклада по сценарию должны были последовать ответы зампреда правительства и кандидата философских наук на вопросы пензенских интеллектуалов.

И вопросы грянули!

Автор этих строк честно пытался предупредить организаторов «Интелпарка» о том, что на подобного рода мероприятия нельзя приглашать чиновников, правительственных в особенности. И вовсе не потому, что эти чиновники недостаточно компетентны, коммуникабельны и пр. Отнюдь!

Проблема в том, что едва среднестатистический отечественный интеллектуал, в особенности если он имеет отношение к бизнесу, увидит чиновника, так он тотчас делает стойку и принимается решать шкурные вопросы или пробивать какую-нибудь халявку. О теме дискуссии вспоминают лишь постольку, поскольку это нужно для того, чтобы сформулировать заглавную фразу обращения к руководящему работнику.

Как то ни прискорбно, но так случилось и на этот раз.

Едва закончился зампредовский доклад, как тут же с места поднялся первый пензенский интеллектуал и в высшей степени политично намекнул на то, что в целях повышения рождаемости неплохо было бы раздавать бесплатно заинтересованным лицам землю под коттеджи в черте города или не слишком далеко за этой чертой. Логическая связь тут, конечно же, очевидна: только дай нам землицы гектар-другой – мы ого-го как пойдем плодиться!

О том, какая резня случится при дележе этой халявы среди желающих плодиться и размножаться, первый интеллектуал либо не подумал, либо умолчал.

Второй интеллектуал предложил какую-то схему по компенсации (очевидно, из бюджета) агентствам недвижимости их затрат или ставок их процентов. И здесь логическая взаимосвязь наглядна: чем шустрее агентства снабжают безземельных пензяков жильем, тем больше у пензяков спальных площадей для размножения.

Вообще, судя по последующим вопросам, очень значительная часть прибывших на заседание «интеллектуального парка» пензяков имели то или иное отношение к строительному бизнесу.

Но оказался среди них и интеллектуал политических кровей, а конкретно – аж помощник депутата Государственной Думы! И, разумеется, едва только г-жа Столярова отметила его присутствие в зале, интеллектуал занялся пиаром политических воззрений своей партии и своего думского патрона. Мол, для улучшения демографии (тема! Вот оно - тема!) государство должно создавать рабочие места – и, желательно, побольше.

Вообще говоря, интеллекту пензенских интеллектуалов можно подивиться. Только что другой интеллектуал под видом задания вопроса Е.А.Столяровой возмущался тем, что государство создает слишком много рабочих мест: в два раза со времен Советской власти возросло число чиновников, в два или три раза – количество милиционеров или, как их сейчас называют, полицейских. То есть государство создает несусветную массу рабочих мест!

И тут же встает наш интеллектуал политических кровей и спрашивает, почему государство, такое-рассякое, не создает рабочие места?

Или, может, ему (интеллектуалу) не нравятся созданные рабочие места? И он деликатно намекает на то, что государство должно создавать промышленные предприятия, сельскохозяйственные предприятия, как это было в обиходе у партии его думского патрона?

Но только вот где у интеллектуала гарантия, что данное государство создаст, допустим, промышленность, более полезную (хотя бы и с точки зрения демографии), чем сформированный этим государством бюрократический аппарат, чем сформированная им полиция-милиция?

Интеллектуалам на заметку: прежде чем что-то просить, надо хорошенько подумать. А то ведь можно и получить.

На подкатившей протестной волне еще одна пензенская интеллектуалка привязала к демографической теме ржавые трубы в своем подъезде, а другая задала вопрос «не в бровь, а в глаз» - почему пензенское правительство не создает технопарки? Хотя только что кандидатом философских наук были озвучены подтвержденные статистикой данные о том, что индустриализация (а что такое технопарк, если не форма индустриального строительства?) является фактором депопуляции…

Но, в общем-то, пензенское правительство эти технопарки создает и, если не изменяет память, один из них уже запустила в эксплуатацию, а другой – вот-вот запустит. Однако, очевидно, фирма, в которой работает интеллектуалка, не сумела ни в одном из них получить производственные площади.

Понятно, конечно, что для того, чтобы вынашивать детей, растить, воспитывать, нужны средства. Нужно зарабатывать. Нужны жилищные условия. И из кранов в квартирах должна течь вода, а не ржавая или заиленная муть.

Но, с другой стороны, как уже было сказано, рождаемость на селе выше, чем в городе. Хотя и зарплата в городе больше, и жилищные условия получше…

Очевидно, проблема демографии все-таки несколько сложнее, чем установление простых логических взаимосвязей типа: «Если всем дать по участку под коттедж даром, то рождаемость повысится». Тем более что во многих европейских странах и коттеджи давно есть, и льготы, компенсации и прочие халявы раздаются желающим размножаться в больших количествах, чем в РФ, но, тем не менее, население этих стран (аборигенное) сокращается темпами не меньшими, чем в России.

Поэтому в завершение этой заметки мы позволим себе высказать несколько достаточно очевидных положений, которые пригодятся пензенским интеллектуалам в их размышлениях о демографии.

Разумеется, дело не в индустриализации или урбанизации как таковой. Для демографии не имеет принципиального значения, работает ли человек у станка или на комбайне.

Проблема в том, что в нашей цивилизации (американо-европейско-советской) индустриализация была совмещена с тейлоризацией. Попросту говоря, с потогонной системой повышения производственной эффективности. Это когда человека ставят к конвейеру и посредством этого конвейера задают такой темп его движений, производственных операций, чтобы в идеале к концу смены у него остались силы только дойти до дома, что-то пожевать и бухнуться в кровать.

Репродуктивная функция, то есть секс, беременность, рождение ребенка, выхаживание, воспитание, с точки зрения показателей тейлоровской эффективности (фондоотдача, норма прибыли, коэффициент сменности оборудования, капитализация капитала и т.д.) в эту систему не вписываются. Поэтому, как бы высоки ни были, скажем, на Западе размеры оплаты труда, как бы высоки ни были нормы социальной защиты, репродукции населения от всех этих зарплат и норм было ни холодно, ни жарко.

При этом не надо думать, что в СССР тейлоровская система внедрялась в меньших масштабах или в каких-либо более мягких формах по сравнению со странами капитализма. Наоборот! Под прикрытием «государственных интересов» и «создания промышленного потенциала для отражения империалистической агрессии» именно в СССР тейлоровская система внедрялась в наиболее полном и безжалостном виде. Если население СССР и росло вплоть до его (СССР) распада, то росло оно за счет среднеазиатских и кавказских республик, население которых в тейлоровскую индустриализацию не включалось по политическим мотивам (если в этих республиках и строили заводы, то для работы на них вывозили персонал из русскоязычных областей).

С началом постиндустриальной эпохи тейлоровская эксплуатация приняла наиболее изощренные способы. То есть сейчас офисный сиделец практически любой западной фирмы при восьмичасовом рабочем дне по факту работает по 9-10 часов в день, в Японии – 10-12. Так как разного рода фиктивные ценности дешевле, чем реальные, то довольно затратную традиционную парадигму семейного счастья (свой дом, неработающая или работающая неполный день на легкой работе жена, много детей) подменяют удешевленными ценностями, если можно так выразиться, эрзацевого порядка: рабочую силу в тейлоровской системе можно практически до бесконечности удешевлять!

Россия всегда – будь то идеология марксизма, или либерализма, или демократического плюрализма – перенимала любые западные идеологии в наиболее вульгарном виде и особо успешно доводила их до абсурда. Так случилось и с системой постиндустриального тейлоризма.

То есть, как складывается судьба женщины в постиндустриальном мире? Что происходит с ней, если она, допустим, поступает на работу на современное предприятие постиндустриального типа, о благости которого так много говорится из всех рупоров?

Оказывается, что шансов родить и воспитать детей у нее практически нет.

Разумеется, работодатель изо всех сил постарается не взять на работу «мамашку» с малолетним дитём или беременную. Ему (ей - сейчас в амплуа наиболее стервозных работодателей все чаще выступают существа женского пола) нужны молодые девки, которые, засучив юбки, будут вкалывать на фирму (хозяина/хозяйку), не отвлекаясь на всякие там пеленки-поликлиники. Конвейерный ритм индустриальной эпохи ныне заменяет накачка тимбилдингом, который в России (да и на Западе, и в Японии) все больше напоминает создание сект – со своими мантрами («Мы – одна команда! Мы сильнее всех! Мы лучше всех! Мы порвем конкурентов!», ритуалами, идолами, мифологией. И, разумеется, борьбой с разного рода «отступниками», «предателями» и пр. – какая секта без антихриста?

Причем чем менее директор (работодатель, хозяин) такого предприятия способен к действительно руководящей работе, к управлению, к решению организационных, производственных вопросов, тем с большим усердием он навязывает коллективу свое сектостроительство.

Конечно, если женщина, поступив работать на предприятие такого рода, надумает забеременеть и родить, то сплошь и рядом она попадает в число «антихристов», «поставивших личные интересы выше интересов команды» и т.д. – словесную шелуху подобного рода можно подобрать на каждом углу и в каждой курилке. Разумеется, официально и законно выгнать с работы такую женщину очень сложно, но создать для нее в маленьком или в средненьком коллективе невыносимые условия можно запросто. Хотя автор знает и ряд случаев, когда молодым специалисткам вполне недвусмысленно и на авторитетном уровне давали понять, что «если хочешь пройти испытательный срок, то делай аборт» и «рожать – рожай, но на работу потом лучше не выходи!»

Плюс к тому – усиленно внедряемая в психологию наемного класса корпоративная мифология (эрзац-ценностная субкультура, о которой говорилось выше) о том, что «дети мешают профессиональному росту»; «будешь заниматься детьми – станешь неконкурентоспособной на рынке труда»; «тебе стукнет сорок, а тобой будут помыкать молодые девки, которые, пока ты сидишь в декрете, поднимутся выше тебя по карьерной лестнице», «намучаться с пеленками успеешь, надо пожить в свое удовольствие»; «прежде чем рожать, надо крепко встать на ноги» и т.п.

И работодатели, надо сказать, действительно стараются, для устрашения остальных, подтверждать эту мифологию, всяческими способами чмоша ослушниц.

Таким образом, если суммировать такие периоды в жизни современной женщины как:

- «пожить в свое удовольствие» (поездки на дешевые египетские или турецкие курорты, покупка в кредит ширпотребовского автомобиля, запойное чтение дамских романчиков в промежутках и на работе) – 3-5 лет;

- «набраться профессионального опыта, чтоб тебя хоть маленько ценили в фирме и взяли обратно на работу после декретного отпуска» - параллельно с предыдущим пунктом;

- «создать собственный бизнес, чтобы ни от кого не зависеть и никто не мог бы выкинуть тебя с маленьким ребенком на улицу» - дополнительно от трех лет до бесконечности, и, если взять за исходную точку отсчета средний возраст окончания женщиной вуза – 22 года, то получится, что на все эти этапы у современной представительницы постиндустриального общества уходит как раз половина отпущенного ей природой того самого «фертильного периода», который столь существенен для положительной демографии, озаботившей пензенских интеллектуалов. Конечно, при условии, что после «житья в свое удовольствие» и «обретения профессиональных навыков» у женщины сохранится способность и желание рожать.

Собственно, отсюда и та ошеломляющая разница между фертильностью женщин постиндустриального и традиционного обществ. Никакой мистики, минимум влияния «культурных особенностей» - все объясняется элементарной математикой.

Если взять еще один существенный демографический фактор: возраст рождения первого ребенка, то тут для постиндустриальной женщины ситуация еще напряженней.

Дело в том, что если женщина не родит первого ребенка до 27-28 лет, то по физиологическим причинам она не сможет родить вообще (срастание костей таза и пр. анатомические особенности, изложение которых не входит в цель данной статьи) – по крайней мере, без серьезной медицинской помощи.

И если мы прибавим к 22 годам (возраст окончания вуза) три года, впариваемые как время «жизни в свое удовольствие» и «обретения профессиональных навыков», то получим, что у женщины постиндустриального общества «на всё про всё» остается 3 года. За это время она должна найти подходящего ей мужчину, забеременеть и родить. В случае осечки хоть по одному из пунктов второго шанса практически нет.

Всего три года против 10 лет (а по факту – 12-15 лет – в традиционных обществах по-прежнему сохраняются ранние браки), которые имеет на рождение первого ребенка женщина традиционного общества.

Какой вывод напрашивается?

Очевидно, обществу (российскому, западному - они вполне идентичны) надо  прекратить потуги манипулировать людьми, их репродуктивной функцией посредством льгот, приманочных программ и т.п. и коренным образом пересматривать свои основополагающие установки. Отказываться от формальных тейлорианских показателей индустриальной эффективности, которые в постиндустриальную эпоху становятся уже не показателями эффективности, и показателями фиктивности. Находить новые индикаторы, в центре которых стояли бы не абстрактные и фиктивные (еще раз подчеркиваю – именно фиктивные! Применять шкалу эффективности индустриального общества в постиндустриальную эпоху – все равно что мерить время километрами!) достижения, а конкретный человек. Скажем, не хвастать высокой «средней зарплатой», а рассматривать структуру расходования этой зарплаты. Потому что если человек получил сто тысяч, но из них 80 тысяч потратил на водку, то для демографии это хуже, чем если он получил просто 20 тысяч и купил на них пеленки, коляску, детское питание, питание себе, жене и т.д.

Но и государство не должно вести как слон в посудной лавке. То есть чиновник или депутат, прочитав эту статью, не должен в следующую минуту усаживаться за создание закона «О контроле за расходом личных средств граждан» с санкцией в виде отправки за колючую проволоку с последующей стерилизацией и кастрацией всех, кто не хочет расходовать 80% своих доходов на предметы детского обихода. Потому что всякий нормальный человек, прочитав такой закон, скажет: «Да если я всю зарплату должен на пеленки извести, то на хрена мне дети? Пойду-ка я действительно напьюсь! А потом повешусь, чтоб кастрировать не успели!»

Демография может окончательно испортиться!

Правильные потребности можно привить только правильными методами! Цель не оправдывает, а определяет средства!

Впрочем, вопросы обуздания слона в посудной лавке, целеполагания и средствоприменения выходят за рамки данной статьи. Но мы будем рады предложить страницы нашего сайтика для публикации соображений всех интеллектуалов, в том числе и пензенских, на затронутые демографические вопросы и по проблемам приспособления к запросам демографии показателей эффективности бизнеса, производства и т.п. – чтобы они реально соответствовали нуждам постиндустриальной эпохи, а не формальной отчетности или оправдания хищничества сильных по отношению к слабым, то бишь трудящимся.

Павел Курень