Холодная осень 2010-го

Говорящие головы на  официозных каналах на протяжении месяца твердили про расследование в Кущевской с тем жаром и с той настойчивостью, с какой в течение добрых десяти лет замалчивалось все, в этой станице происходящее. Без устали вещали, что власть в станице взял криминал, что вместе с преступниками должны сесть на скамью подсудимых попустительствовавшие им чиновники и правоохранители. Ах, такая б удаль, да своевременно! А то возникает ощущение, что в нашем правовом государстве убивать в год по два-три человека и насиловать по пять-шесть женщин, - это, типа, в норме: не нарушает казенной благопристойности, за порчу которой могут поймать и изувечить, как поймали и изувечили журналиста Олега Кашина. Но вот зарезать сразу три семьи с детьми – это уже афронт! Надо давать отмашку!

И параллельно напрашивается вопрос: а сколько еще у нас, в России, таких станиц кущевских?  Где пока не вырезали за раз 12 человек, и поэтому о них никто не знает? Молчат?

В связи с этим на память приходит выпущенный на экраны лет двадцать с гаком назад, еще на заре перестройки, фильмец «Холодное лето 53-го». В свое время он, не смотря на всю благосклонность тогдашней критики, не снискал особой популярности. «Державникам» и «патриотам» откровенно пришелся «против волосяного покрова»: ну что это такое? Банда уголовников, выпущенных на волю по бериевской амнистии, походя захватывает таёжное село, убивает, насилует, во вполне хатынском стиле загоняет баб и мужиков в сараи, причем местные чиновники, без особых душевных метаний, начинают служить этой банде примерно с такими же постными минами, с какими до того служили усатому кормчему, тоже, кстати, вышедшему из «экспроприаторской» среды. То  есть бандиты становится реальной властью: на них работает бюрократия,  общество начинает жить по их законам, работать на их цели, подчиняться им, признавать их. И можно представить себе, что, если, в соответствии с сюжетной линией, уголовщину не перестрелял бы внесистемный герой-одиночка, то мозглястый пахан банды без особых затей назначил бы себя председателем колхоза или кем там еще в то время полагалось быть высшей властью на селе. Избрал бы своих братанов в сельсовет. Погнал бы баб и мужиков в поле, начал бы слать в районную управу реляции о надоях и привесах, о возведенных курятниках! И все это вполне вписалось бы в существующую систему: надои-то растут! План по привесам выполняется! Что еще надо вышестоящему начальнику? Обобщить и распространить опыт?

Да и либералам-западникам фильмец не очень глянулся. Слишком уж всё мрачно, чернушно, совсем не похоже на американскую киносагу о походе семи удалых ковбоев на защиту мексиканского села от мексиканских бандюг. Да и как-то не верилось, что такое может быть, да еще в 53-м году! Когда в стране, кажется, ни одна тварь не смела ни дохнуть, ни пукнуть без присмотра компетентных органов! И тут – такое!

Но вот прошло два десятка лет, и художественный замысел, как это ни парадоксально, подтвердился. И в сельсовет себя избрали, и начальниками назначили, и все молчали, и замордованная пресса взахлёб писала лишь о надоях и привесах… И  кто знает, куда б дальше шагнули, если б «головокружение от успехов» не подвело.

Что ж, жаль, что не ко двору пришелся два десятка лет назад фильмец «Холодное лето 53-го». А то, глядишь, были бы сделаны из него напрашивающиеся выводы. О том, что государство, подавляющее гражданское общество, приходит к отрицанию самого себя. О том, что чиновничья корпорация, всемилостиво огражденная от контроля со стороны народа, при случае с той же готовностью служит бандитам, с какой служила вышестоящим товарищам. О том, что расправы над журналистами надо не «брать под особый контроль», а пресекать со всей возможной жесткостью, как бы плох и отвратен для власти ни был бы тот или иной журналист – потому что иначе другие будут бояться писать правду.

Тогда, глядишь бы, после холодного лета 53-го не настала бы кущевская осень 2010-го…